Современные отечественные фильмы о Второй Мировой похожи на отстрелянные гильзы. Их интересно искать, ковыряясь в грязи, обнаружив — рассматривать на свет с чувством умиления (надо же, когда-то стреляли), а спустя пару дней понимаешь, что эта ржавая железка тебе нафиг не нужна. И — да, разят не они, а пули.
Я зачем-то буквально в один присест посмотрел два фильма на эту тему: «Брестскую крепость» (её все любят) и «Утомлённых солнцем — 2» (их все ненавидят) — и пребываю в расстроенных чувствах. Ожиданий не оправдал ни тот, ни другой. «Брестская крепость» — очень хороший и правильный, но до обидного банальный патриотический проект, похожий разом на всё, что в рамках модели «WW2-фильм» снимают в мире (от минисериалов HBO до китайского «Во имя чести») и всему же уступающий. Труба пониже, дым пожиже, заляпанные кровью и грязью герои одинаково безынтересны, как и всё происходящее на экране: даром, что фильм — двухчасовая мясорубка, местные сцены свистят мимо, абсолютно не застревая в голове.
Ещё хуже с «Утомлёнными». Народное мнение с таким жаром лепит из Михалкова сатану, что ожидаешь чего-то соответствующего. А Никита Сергеевич просто-напросто в очередной раз проносится мимо территории, где обитает хороший вкус и здравый смысл — ничего сверхъестественного. Увы и ах — всё это не настолько плохо, чтобы разводить костры. Есть фильмы хуже. Все те сцены, на которых принято морщить нос (вы их найдёте в отзывах рядом со словами «да как он смеет…» и «что за дебилизм?!») на самом деле поддают фильму какой-то уве-болловской бодрости, которой не было, к примеру, у «Адмирала». Высидеть три часа михалковской катавасии вполне реально; лет двадцать спустя нынешний зашкаливающий уровень ненависти к картине будет просто непонятен. Хотя и любить её не за что.
А ещё я понял, что после «Бесславных ублюдков» смотрю кино о Второй Мировой другими глазами. Тарантино очень сильно сбил градус пафоса. Как бы «Крепость» и «Предстояние» ни дистанцировались друг от друга, по сути они схожи: в сердцевине каждого бьётся свинцовая серьёзность — героическая и ревизионистская соответственно; из истории они делают лишь её саму. Квентин же снял не просто свежую, а существующую вне традиционного потока военных фильмов вещь, использующую историю как гибкий, пластичный материл, из которого можно смастерить что угодно. И я не буду спорить: писаный кровью эпос и постмодернистские финтифлюшки — вещи принципиально разного порядка. Но сейчас в России мне не хватает именно хороших финтифлюшек.